Ольга Сахарова (1881-1967). ОПЫТ ИССЛЕДОВАНИЯ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА

К 140-летию Ольги Николаевны Сахаровой

Вместо предисловия

«Не знаю, куда включить Ольгу Сахарову - а в ее случае непросто избежать этнографической живописности, - в круг наших художников или художников иностранных. ”Разве она не русская?” - скажут мне все. Но тут хочется возразить: ”Не знаю”. Весьма вероятно, что она сама этого не знает. Да и как с уверенностью утверждать: ”Онарусская, вот и все”... Дело в том, что во время войны 1914 года она приехала в Барселону. Дело в том, что никто не передал в живописи лучше, чем эта женщина - которая, если так можно выразиться, ни на одном из западноевропейских языков толком не говорит, - существенную квинтэссенцию не просто каталонского, но специфически барселонского духа».

Эухенио д'Орс[1]

В 2021 году исполнилось сто сорок лет со дня рождения замечательной русской и каталонской художницы Ольги Николаевны Сахаровой.

ОЛЬГА САХАРОВА. Автопортрет. 1932
Холст, масло. 70 × 59. С любезного разрешения Музея города Вальса

Сахарова родилась и выросла на Кавказе, в Тифлисской губернии Российской империи. Впервые оказалась в Каталонии, в Барселоне, во время Первой мировой войны, а жила там постоянно в течение последних тридцати лет своей долгой жизни. В дни ее памяти, в конце 2017 года, на доме, где жили Ольга Николаевна и ее муж, художник и фотограф Отто Ллойд, по адресу: carrer de Manacor, 3, в барселонском квартале El Putxet, была установлена мемориальная доска, а в Музее искусств каталонского города Жирона открылась большая ретроспективная выставка ее произведений. Сопровождавшаяся серией лекций о жизни и творчестве художницы и вечеров воспоминаний о ней, изданных Элиной Но- ранди на двух языках - каталонском и английском, - выставка внесла несомненный важный вклад в распространение международной известности Сахаровой[2].

Действительно, творчество О.Н. Сахаровой оставалось до последних лет не оцененным по заслугам, плохо изученным и в целом малоизвестным за пределами Испании вообще и Каталонии в частности, несмотря на длительное парижское прошлое художницы.

В 1950-1960-е годы ее тонкий импрессионистический язык был далек от художественных интересов дня и казался атрибутом далекого, изжившего себя фигуративного прошлого даже и самой художнице. «Я нахожусь вне современности, как будто я вышла из моды»[3], - заметила она в одном интервью начала 1960-х годов. Круг любителей ее живописи не иссяк; до конца жизни она много работала на заказ, развивая жанр семейного камерного портрета, которому она смогла придать необыкновенную свежесть. К 1970-м годам творчество Сахаровой начинает рассматриваться каталонской художественной критикой в историческом ключе, а ее имя прочно входит в серьезные общие труды по истории каталонского искусства[4].

Как русская эмигрантка, жившая в Испании с английским гражданством (благодаря мужу), она умудрилась стать каталонским живописцем и даже получать каталонские официальные награды еще во франкистские времена - например, серебряную медаль города Барселоны за вклад в развитие каталонского искусства в 1964-1966 годах[5].

Можно найти множество причин признания Сахаровой в современной ей Каталонии, как и случайностей, вызванных разного рода стечением обстоятельств. Но одно из объяснений особенности творческой судьбы русской художницы следует искать в своеобразии таланта Сахаровой, в близости ее художественных исканий и исканий каталонского искусства ХХ века, которые принято связывать с «noucentismo catala» («ноучентизмо катала») - общекультурным движением[6], развивавшим неоклассические и примитивистские течения начала столетия. Внутреннюю связь искусства Сахаровой и постмодернистской эстетики каталонского «ноученто» почувствовал уже Эухенио (Эудженио) д'Орс - выдающийся каталонский и испанский художественный критик, философ, писатель, историк искусства первой половины XX века, занимавший к тому же пост главы Управления изящных искусств с 1923-го по 1939 год[7]. Понимание процессов, происходящих в художественном творчестве двадцатых годов, как «начало нового цикла вечного классицизма», по утверждению д'Орса, неотрывно в эстетике «ноученто» от представления о каталонском искусстве как части общеевропейского культурного ландшафта. Не только д'Орс, но и Хосе Мария Серт, Жозеп Пуч-и-Када- фалк, Ортега-и-Гассет и многие другие выдающиеся деятели испанского и каталонского культурного расцвета начала века не могли не заметить русскую парижанку с Монпарнаса.

Незаурядный талант Сахаровой, ее своеобразное видение, сила ее творческой натуры выделяют ее и в 1940-е годы, когда д'Орс организует в Мадриде, в галерее Биоска, знаменитые Салоны Одиннадцати[8]. Вместе с выдающимися женщинами-живописцами Марией Бланшар и Розарио де Веласко она приглашена д'Орсом участвовать в Первом салоне 1943 года.

В последние годы исследователи обратились к творчеству Сахаровой в связи с изучением формирования дадаизма; в сфере их интересов оказалась деятельность группы художников парижского авангарда, уехавших в Барселону во время Первой мировой войны[9]. В 1990-е годы в Барселоне, среди многочисленных скверов квартала Las Cortes, появляются «Сады Ольги Сахаровой» («Jardines de Olga Sacharoff») - парковая зона, декорированная белыми мраморными кубами, разбросанными в зелени, в память о кубистском прошлом художницы[10].

С появлением русского художественного рынка в 1990-2000-х годах живопись Сахаровой попадает в поле зрения интернационального круга знатоков и любителей[11] , как это было уже в 1920-е и 1930-е годы, когда ее работы находились в составе крупных международных собраний, как, например, знаменитой коллекции П.А. Реньо, значительная доля которой была оставлена владельцем on loan Городскому музею в Амстердаме[12], и когда ее живопись с успехом выставлялась в Париже[13], Венеции[14], Лондоне[15], Нью-Йорке[16] и даже Джакарте[17]. Но активное экспонирование работ Сахаровой на международных выставках до Второй мировой войны сменилось ее скромным участием в послевоенных выставках в Европе[18].

Сахарова выступает рядом с наиболее значительными мастерами 20-30-х годов, проделывая свой собственный оригинальный путь, и творческий, и жизненный. Сахарова не оставила воспоминаний, как другие художники ее поколения, принадлежавшие к русской эмиграции, - Шагал, Шилтян или Моревна.

Только сейчас начинают раскрываться важные детали ее ранней биографии. Ольга Николаевна Сахарова родилась 29 мая (по старому стилю), то есть 11 июня (по новому стилю) 1881 года в Тифлисе, в русской семье, обосновавшейся на Кавказе. В метрической книге тифлисского храма Святой Троицы имеется запись о рождении: «Дочь умершего титулярного советника Глотова, девица Елисавета, вероисповедания православного, 29 мая 1881 г. родила дочь Ольгу». Через два года, в марте 1883 года, девочку крестили в Дидубийской церкви Божьей Матери в Тифлисе. Крестным отцом стал ее дед по линии отца, военный врач Алексей Александрович Сахаров[19]. Тогда же по крестному отцу девочка получила фамилию Сахарова. А на следующий год ее родители, Николай Алексеевич Сахаров и Елизавета Георгиевна Глотова, обвенчались.

Ее отцом был Николай Алексеевич Сахаров (1852-1927) - врач, известный ученый-микробиолог[20], матерью - Елизавета Георгиевна Глотова (1855-?), дочь таможенного чиновника Георгия Николаевича Глотова и Марфы Николаевны Нергадзе. Ее дядя, брат отца Александр Алексеевич Сахаров (1857-1920), был известный художник-баталист[21], одна из сестер отца - Клавдия Алексеевна Северина (1850 - после 1918) - возглавляла Батумское благотворительное общество[22]. Ольга Николаевна выросла в среде русской дворянской интеллигенции.

Нет никаких фактических данных о начале ее занятий живописью. Документального подтверждения того, что Ольга училась в художественной школе Тифлиса, нет. В Батуме она могла учиться рисованию у художника Сергея Николаевича Гросицкого[23], преподававшего в конце века в Батумской Мариинской гимназии. Нет сведений о ее учении живописи в Петербурге, куда она приехала в 1905 году и где жила, видимо, до 1909 года.

Ольге Николаевне 25 лет, она в Петербурге, и это пик русского модерна, время высшей утонченности русской культуры, ее Серебряный век. Знание эстетики русского модерна, и в частности «Мира искусства», отдаленно проглядывает в немногих известных вещах, относимых к началу деятельности Сахаровой-художницы. К сожалению, она редко датировала свои произведения. Если добавить к этому тот факт, что большинство ее работ находится в частных коллекциях, закрытых для публики и до сих пор мало известных, станет понятна еще одна трудность изучения ее творчества.

Очередная загадка биографии Ольги Николаевны - это год, когда она уехала из Петербурга в Европу. Существует предположение, что она училась живописи в Мюнхене в 1910 году. Недавно стало известно, что, находясь в Петербурге, в доме своей двоюродной сестры Лидии Александровны Гофман, Ольга Николаевна познакомилась с братом ее мужа, Всеволодом Людвиговичем Гофманом (1879 – после 1941), военным инженером и меломаном, и вышла за него замуж в июле 1907 года[24]. В то же время в Петербурге находился ее брат Николай Николаевич Сахаров, учившийся на математическом факультете Петербургского университета. Сам факт первого брака Сахаровой до сих пор оставался неизвестным исследователям ее жизни и творчества.

Вторым ее мужем стал Отто Ллойд. Была ли она в Мюнхене вообще в эти годы? Транскрипция фамилии Сахаровой латиницей - Sacharoff - через «с», а не через «к» (Sakharoff), как следовало бы писать по-французски, заставляет задуматься. Это может быть или немецкая транслитерация ее фамилии, или написание, принятое в ее русском заграничном паспорте. Впрочем, в нем, вероятнее всего, она была «Hoffman», как в ее свидетельстве о браке с Отто Ллойдом в Барселоне в 1917 году[25].

Училась ли Сахарова в Мюнхене? Ее живопись впитала элементы немецкого экспрессионизма; в ней ощущается несомненное знание творчества художников объединения «Синий всадник» («Blaue Reiter»). Ей, безусловно, импонировала живопись Франца Марка и Августа Макке, как и развитие ими теории «объективного цвета» и цветового спектра, соответствия ритмов природы, животного царства и космоса. Впрочем, искусство Сахаровой основывалось не на теоретизированиях тех школ, мимо которых и через которые она прошла. Это искусство, выросшее в большой степени на чувстве, впечатлении, воображении, интуиции, на внутреннем диалоге с окружающим миром и выражении своего «я».

Можно предположить, что Сахарова была в Мюнхене в 1911 году и видела первую выставку «Синего всадника». Как известно, эта выставка была сравнительно небольшой и содержала в основном произведения В. Кандинского, Г. Мюнтер, Ф. Марка и А. Макке. Из русских художников на ней также экспонировались работы братьев Бурлюков, незадолго перед этим встреченных Кандинским в Одессе. Тут же были показаны русские иконы и лубки из собрания Кандинского, несколько баварских «ex-voto» и наивных картин на дереве и на стекле, отражавших увлечение этого круга мастеров наивным «народным» искусством[26]. Но главное - на ней были выставлены картины Анри Руссо из коллекции Кандинского, еще одна дань искусству скончавшегося в 1910 году Таможенника[27] после появления монографии Вильгельма Уде[28]. Кандинский глубоко преклонялся перед творчеством Анри Руссо: выражением «высшей просто ты», отцом «высшей реалистичности», «корнем» «новой реальности» называл он его в своих письмах к Францу Марку этого времени и в альманахе «Синий всадник», появившемся в следующем, 1912 году[29]. Таково было, несомненно, и мнение молодой Сахаровой. С тех пор и в течение всей своей жизни она стремилась следовать «высшим» урокам живописи Анри Руссо. Она заимствовала у него важные формальные приемы построения пространства, безошибочный ритм повторяющихся рядов деревьев, передачу глубины посредством уверенного сопоставления планов. Ее поиски шли в разных направлениях, но в каждом из них она всегда сознательно шла к достижению «новой реальности», «высшей простоты», высшей правды, отразившейся в подходе Руссо к изображению природы и человека. И конечно, Сахарова могла видеть гораздо более важные и многочисленные произведения Руссо на «триумфальной», по выражению Г. Аполлинера[30], выставке Таможенника на парижском Салоне Независимых весной 1911 года.

Действительно, в 1912 году она больше не в Мюнхене. На Осеннем салоне 1912 года в Париже впервые появились работы «мадемуазель Сахарофф». Это был знаменитый X Осенний cалон, где в нашумевшем XI зале были развешаны огромные полотна Ф. Пикабиа, А. Глеза и Ж. Метценже, выражавшие торжество кубизма. Картины Ольги Николаевны были выставлены в зале, где висели полотна А. Матисса и А. Дюнуайе де Сегонзака. О ней пишет Л. Вокселль в своих рецензиях на Салон в «Gil Blas»[31], ее «горшки» нравятся Г. Аполлинеру[32]. Она еще малоизвестна, но уже начинает привлекать внимание критики. Это уже почти слава. Сахарова учится у Жана Метценже в академии «Ла Палетт», бывает в мастерских Матисса и Дюнуайе де Сегонзака, изредка посещает с художницей Марией Васильевой (1884-1957) Русскую Академию, копирует в Лувре старых мастеров. Свидетелями ее успеха стали родители, посетившие Париж в 1912 году, где они встретили, кстати, среди множества самых раз нообразных персонажей парижской литературной и художественной элиты Эухенио д'Орса, которому предстояло в будущем сыграть важную роль в признании и оценке творчества Сахаровой в Испании и Каталонии.

Большая часть парижских друзей Ольги Николаевны - такие же русские эмигранты, как и она: Хана Орлова, Соня Делоне, Сергей Шаршун, Хаим Сутин, Мария Васильева, Наталья Гончарова, Михаил Ларионов. К ним примыкают также Франсис Пикабиа, Мари Лорансен, Аполлинер, Глез, Метценже, Пикассо. И, как мы увидим, Отто Ллойд. Это было удивительное, неповторимое международное художественное братство, пронизанное духом интернационализма и художественного космополитизма, которое создалось и царило в Париже, на Монпарнасе, в годы ее молодости и частью которого она начала себя чувствовать.

В творчестве Сахаровой и ее сложной судьбе переплетаются разные корни, разные источники и даже различные художественные направления. Лучше всего о ее жизни говорит ее живопись. Личные, глубоко интимные переживания выплескиваются на холст живописца с большой простотой и силой, преображаются в поэтическом видении мира.

Сохранилось очень мало работ первого периода - между 1912 и 1920 годами, но уже они говорят о глубине ее искусства. В эти годы художницу интересует структура, угол зрения, кубистическое построение пространства. При этом развивается ее внимание к передаче освещения, к проблеме света, соотношения света и предмета. Может создаться впечатление, что открытый цвет тогда вовсе ее не интересовал. И вот что удивительно - ее натюрморты с простыми бутылями, горшками и кувшинами, которые понравились Аполлинеру, выполненные в темно-серой гамме, почти монохромные, поражают своей близостью к живописи кавказской школы. Тут снова встает вопрос о началах искусства Сахаровой. Насколько она могла знать в своей юности современных ей тифлисских и вообще грузинских живописцев? У кого и как она могла учиться живописи в Грузии начала века? А уже в двадцатые годы в Париже приходилось ли ей сталкиваться с приехавшими туда грузинскими художниками - Давидом Какабадзе, Еленой Ахвледиани, Ладо Гудиашвили, Верой Пагава, - развивавшими в своем искусстве специфически кавказские черты?

Ее интересы в десятые годы лежат главным образом в области сезаннизма и кубизма. Портреты Отто Ллойда - а известны три портрета, с книгой, за чтением, находящихся в частных собраниях и написанных между 1915 и 1917 годами, - принадлежат к наиболее сезаннистским из известных работ художницы; в то же время часть критиков склонна видеть в них дань увлечению искусством А. Модильяни[33]. На помним, что Отто Сент Клер Ллойд[34] (1885-1979) был английским аристократом, художником и фотографом, племянником Констанции Ллойд, жены Оскара Уайльда. Красивый, свободный, широко образованный, окруженный поклонницами и пассиями и при этом не отстающий в экстравагантности поступков от своего брата Артура Кравана[35], Отто Ллойд не мог не привлечь такую сложную, серьезную и в то же время пылкую, романтическую, мечтающую о настоящей любви натуру, как Сахарова.

С юности считая живопись своим призванием, Ллойд учился в художественных школах в Швейцарии, в 1905-1907 годах в Мюнхене, в 1908 году в Риме, а затем, с 1909 года, в Париже, у Матисса и Дюнуайе де Сегонзака. Он посещал Русскую Академию и был близко знаком со многими русскими художниками в Париже, в частности, с четой Делоне. Узнав о начале войны, вместо того, чтобы ехать в безопасную Швейцарию, как предлагали родители Ллойда[36], Сахарова и Ллойд вновь возвращаются в неузнаваемо и резко изменившийся Париж.

В 1915 году, как и многие представители парижской художественной богемы, стремящиеся уехать подальше от военного конфликта, Сахарова и Ллойд обосновываются на Майорке, потом в Сере на юге Франции благодаря помощи скульптора Маноло Хюге, а затем в Барселоне, где образуется целый круг эмигрировавших художников-авангардистов, в том числе крупнейших художников-кубистов, связанных с дадаизмом. Кроме Ллойда и Сахаровой это Франсис Пикабиа, Альбер Глез, Мари Лорансен, Сергей Шаршун, Артур Краван, Элен Грюнхоф, Жан Метценже, супруги Делоне, проводящие лето на море в пригороде Барселоны Тосса-де-Мар. В частных архивах сохранилось множество фотографий, сделанных летом в Тосса, на берегу моря, среди песка и камней. Всюду на них выделяется высокая, красивая, статная, полногрудая фигура Ольги Николаевны. Благодаря покровительству Эухенио д'Орса устанавливается связь этого круга с галереей художника и маршана Жозепа Далмау, которая стала горнилом нового искусства. Здесь Пикабиа основывает свой знаменитый журнал «391», первое издание и porte-parole дадаизма, выпускаемое Далмау с 1917-го по 1924 год. В 1917 году вместе с Хуаном Миро, Мари Лорансен и Аполлинером Ольга и Отто участвуют в создании первых номеров журнала: Сахарова - в изготовлении макета, а Ллойд - в его графическом оформлении. Впрочем, связь Сахаровой с кругом художников-дадаистов остается скорее дружеской, чем творческой. Она отдает дань тонкому синтетическому кубизму и коллажу, который все же, видимо, не удовлетворяет ее полностью, не соответствуя поискам «новой реальности» и привязанности к образу человека. По-видимому, в эти годы она колеблется между синтетическим кубизмом и, в сущности, конструктивистской абстракцией, а также сезаннистской живописной традицией. Немаловажную роль играет ее общение в том же 1917 году с кругом «Русских балетов» С. Дягилева в Барселоне, с Н. Гончаровой и М. Ларионовым - возобновляется ее страсть к наивному искусству, пробуждается интерес к открытому цвету.

Сахарова открывает для себя также современную каталонскую живопись. В Каталонии сложилась так называемая ассоциация «Курбе», опирающаяся на реалистическую традицию XIX века; здесь были свои сезаннисты, превосходные мастера, как Жоаким Сюньер или Хосе Арагай, Хосе де Тогорес или Мигель Вилья. Многие каталонские и испанские художники еще с конца XIX века жили и работали в Париже: на Монмартре были мастерские Англады Камарасы, Сулоаги, Сорольи, Рамона Казаса, Рикардо Канальса. Связь каталонских, испанских и парижских художников образует плодотворную традицию, которую продолжат не только выдающиеся авангардисты Пикассо, Дали, Миро, Тапиес, но и многие приверженцы «каталонского медитерранеизма» - Торне Эскиус, Жозеп Уртуна, - работавшие в постимпрессионистической и постфовистской манере. Но интересно, что художников-примитивистов в это время в Каталонии практически не было, хотя тяга к примитивному, «первичному» искусству, несомненно, была.

Она разовьется с мировым открытием каталонской романтики и средневекового каталонского искусства, многочисленные выдающиеся образцы которого были спасены и перевезены в Барселонскую цитадель в течение 1919-1923 годов под руководством историка искусства и архитектора Жозепа Пуч-и-Кадафалка[37]. «Поиски наивного, примитивного, обнаженного... тоска по очарованиям невинности - это болезнь, свойственная только очень сложным цивилизациям», - говорит Эухенио д'Орс[38].

К началу 1920-х годов Сахарова начинает оцениваться как один из первых художников, введших в каталонское искусство не только принципы кубизма, но и поиски современного примитивизма, восходящего к Полю Гогену и Анри Руссо, также к раннему Кандинскому, Марку и Макке. «Каталонский пейзаж» (около 1917-1920[39]; собрание Т. и Г. Хаценковых, Монако) свидетельствует о ее мастерском владении живописной формой. Пейзаж восходит к наиболее распространенной традиции сезаннизма: передать цветом вещественность мира, выразить ее сопоставлением дополнительных цветов, положенных широкими мазками. В то же время построение композиции, основанное на сильных хроматических контрастах избранных фрагментов природы: черные зубцы скал, встающие над мирной долиной, розовый ствол дерева над свинцовой рекой, - придает пейзажу особую, почти трагическую экспрессию. Тут мы видим, как в излюбленную художницей монохромную гамму победно прорывается цвет. Эта работа принадлежит к числу тех ее произведений, которые демонстрируют оригинальное восприятие и переработку хроматических исканий немецкого экспрессионизма (как тут не вспомнить огненно-лиловые горы Макке!) и живописи Гогена при использовании уроков сезаннизма и французского кубизма.

Ольга и Отто взяли на себя груз, о тяжести которого сначала и не подозревали, - жить на два дома, пожертвовать многим в интимной жизни ради творчества Ольги. «Барселона для меня - как наркотик, - пишет Ольга Николаевна в письме к мужу из Парижа в 1923 году. - Но для меня и моей живописи было важно приехать сюда, в Париж»[40]. Ллойд, превосходный мастер прикладной графики, сочетавший тонкий вкус и глубокий профессионализм, рассчитывает на определенный доход в этой области. Однако его афиш, плакатов, реклам, которые так восхищали его мать[41], - а это все действительно изысканные, красивые, острые, уверенные, изящные вещи (взять хотя бы его замечательную по художественной и смысловой находке рекламу мыла для журнала «La Union Ilustrada» с двумя лебедями, где белый лебедь побеждает черного) - оказывается недостаточно.

Сахарова входит в круг художников Парижской школы, обосновавшихся на Монпарнасе. Ее самый близкий друг в Париже - Хана Орлова (1888-1968)[42], выдающийся, замечательный скульптор; Ольга Николаевна писала ее портреты и портреты ее семьи, в то время как Орлова сделала скульптурный портрет Ольги Сахаровой[43]. Обеих художниц объединял интерес к плотной, массивной, синтетической форме.

В начале двадцатых годов Ольга Николаевна сблизилась с художницей Мари Лорансен (1883-1956), бывшей подругой Аполлинера. Трудно представить себе две более противоположные фигуры артистического Парижа этих лет, чем Сахарова и Лорансен. Сильное, пронзительное искусство Сахаровой также не может быть поставлено рядом со слащавыми, приукрашенными, без конца повторяющимися образами Мари Лорансен, не лишенными однако пряности и пикантности. Найденный еще Марией Васильевой женский образ с «невидящим» взглядом, выражающим особое отношение к миру, получил свою интерпретацию и в искусстве Сахаровой, и в живописи Лорансен. Некоторые ее вещи сближаются с искусством Мари Лорансен. Такова «Консуэло» (около 1924; собрание Н. Курниковой, Москва), портрет золотоволосой девочки с кошкой, выплывающий из таяния и свечения серого фона, созданного переходами темных и светлых тонов и придающего образу особенную, волнующую загадочность.

К сожалению, это последние строки, написанные рукой Ксении Михайловны Муратовой.

Вместо послесловия

Ольга Сахарова практически не давала интервью о себе, поэтому так важно, что в 1964 году она приняла предложение молодого журналиста Луиса Перманьера и ответила на «Вопросник Марселя Пруста»[44].

«Голубизна глаз, румянец лица, зеленоватый оттенок золотистых волос, округлые черты лица вызывают в памяти удивительную свежесть гортензии. В ее чувствительности, спокойном положении рук, загадочной молчаливости, во всем ее облике есть сходство с цветами; она любит цветы, они наполняют ее дом и неизменно - в качестве основной темы или украшения - присутствуют в ее картинах. Без них Ольга Сахарова не была бы собой».

Главная черта моего характера?
Страх всего. Боязнь всего.
Качество, которое я больше всего ценю в мужчине?
Верность.
Качество, которое я больше всего ценю в женщине?
Скромность.
Что я больше всего ценю в своих друзьях? Доброта.
Мой главный недостаток?
Лень.
Мое любимое занятие?
Абстрагироваться.
Мечта моей жизни?
Чтобы меня любили.
Что стало бы для меня самым большим несчастьем?
Если бы меня забыли.
Кем бы я хотела стать?
Тем, кем еще не была.
Где бы я хотела жить?
Там, где живу.
Мой любимый цвет?
Все цвета.
Мои любимые цветы?
Все цветы.
Моя любимая птица?
Ласточка.
Мои любимые писатели?
Достоевский, Гоголь.
Мои любимые поэты?
Пушкин.
Мои любимые литературные герои?
Дон Кихот.
Мои любимые литературные героини? Шахерезада.
Мои любимые композиторы?
Авторы народных песен.
Мои любимые художники?
Примитивы.
Мои любимые герои из реальной жизни?
Первые космонавты.
Что я больше всего ненавижу?
Насилие.
Какие реформы я больше всего ценю? Полезные.
Способность, которой мне хотелось бы обладать?
Красноречие.
Как мне хотелось бы умереть?
Я не хочу умирать.
Мое состояние духа в настоящий момент?
Беспокойство.
К каким поступкам я испытываю наибольшее снисхождение?
К порожденным страстью.
Мой девиз?
Идти, идти и дойти.

1. Eugenio d'Ors. Mis Salones. Madrid, 1945. P. 110.
2. Olga Sacharoff pintura poesia emancipacio. Museu d'Art de Girona. Exposicio'. Del 25 de novembre de 2017 al 2 d'abril de 2018 (автор и составитель каталога Elina Norandi).
3. Интервью Лолите Санчес 23 декабря 1962 года для газеты «La Prensa».
4. Cirici Pellicer A. L'art catala contemporani. Barcelona, 1970. P. 143-150; Ainaud de Lasarte J. La peinture catalane. XIX e et XXe s. Geneve, 1992. P. 14.
5. Досье в архиве: Ayuntamiento de Barcelona. Seccion de Gobernacion. Subseccion de cultura. Expediente otogracion de la medalla de plata al merito artistico a D-a Olga Sacharoff De Lloyd. 1964-1966. [Муниципалитет Барселоны, Департамент управления, Отдел культуры. «Документ о награждении серебряной медалью г-жи Ольги Сахаровой де Ллойд за художественные заслуги в искусстве. 1964-1966]
6. Castellanos J. El noucentisme: ideologia y estetica.// El Noucentisme. Cicle de conferencies feta la Institucio cultural del CIC de Terrassa curs 1984-1985. Publicacions de l'Albadia de Monserrat, Barcelone, 1987; Vallcor- ba J. Noucentisme, Mediterraneisme i Classicisme: apunts per a la historia di una estetica, 1994; Gonzalez Calleja E., Bleton C. Noucentisme, catalanisme et arc latin.// La Pensee de Midi, 2000/1, n.1. P. 44-51.
7. Ruis M. D'Ors filosofo. Valencia, 2014; Varela J. Eugenio d'Ors 1881-1954. Madrid, 2017.
8. Exposicion conmemorativa del Primer Salon de los Once (1943-1973), Galeria Biosca, Madrid, 1973.
9. De la Fuente V Chronique de l'avant- garde artistique parisienne en exil en Catalogne pendant la Grande Guerre Ceret 2001; A. Mitrani (ed.), Utopies de l'origen. Avantguardes figuratives a Catalunya. 1946-1960. Barcelona, 2006, 2009 (cat. exp.)
10. Создание «Садов Ольги Сахаровой» относится к 1994 году. Авторы и реализаторы проекта: Marta Gabes и Carles Calamor Maldonado.
11. Муратова К. Неизвестная Россия. Русское искусство первой половины XX века. Милан, 2015. С. 160169; MuratovaX. La Russie inconnue. Art russe de la premiere moitie du XX e siecle. Milano, 2015. Р. 160-170.
12. Collection de tableaux modernes des ecoles contemporaines frangaise, italienne, belge et hollandaise de feu P.A.Regnault. Vente a Amsterdam des 22 et 23 octobre 1958. Lots 104, 105, 106. Amsterdam, 1958.
13. Salon d'Automne (1912, 1921-1929), Salon des Indeependants (1913, 1922-1923), Salon de l'Araignee (1923-1927, 1930), Salon des Tuile- ries (1924-1932), 2-e exposition Lyre et Palette (1917), Salon du Franc (1926), galerie Mantelet (1926-1927), galerie Zak (1929); персональные выставки в галереях Druet (1928, 1931), Bernheim-Jeune (1929), Zak (1933).
14. XVI Esposizione internazionale d'arte della Citta de Venezia, 1928.
15. Персональная выставка в Claridge Gallery. 17.5 - 5.6.1928. «Evening Standard», 17 May 1928; “The Times”, 19 May 1928.
16. Сахарова принимает участие в коллективной выставке в Perls Galleries в 1938 году; в 1939 году эта галерея устраивает персональную выставку Сахаровой и Ллойда.
17. Выставка коллекции Реньо в 1935 и 1936 годах в Джакарте, где находилось производство красок и красочных материалов П. Реньо.
18. Сахарова участвовала в выставке испанской графики (издательства Rosa Vera), прошедшей в Тулузе, Ажене, Нарбонне, Монпелье и Перпиньяне в 1952 году, в Париже в 1959 году (Musee Galliera) и в Лондоне (галерея O'Hara) в 1960 году.
19. Дед О.Н. Сахаровой, военный врач Алексей Александрович Сахаров (1818-1884), выходец из потомственных почетных граждан Воронежа, был старшим врачом Пятигорского военного госпиталя. Был женат на Варваре Корнеевне (?-1894), урожденной Худяковой, из дворян Киевской губернии, сестре генерал-лейтенанта артиллерии Владимира Корнеевича Худякова (1832-1908), командира 4-й стрелковой бригады, именовавшейся «железной».
20. Николай Алексеевич Сахаров (1852-1927) родился в семье военного врача Алексея Александровича Сахарова. Получил домашнее воспитание и образование под руководством известного исследователя, основателя Лагодехского заповедника Людвига Францевича Млокосевича (1831-1909). По окончании учебы во 2-й Московской гимназии поступил в Императорский институт инженеров путей сообщения в Санкт-Петербурге, затем был переведен на медицинский факультет Киевского Императорского университета Св. Владимира. Служил в Закавказье в качестве военного врача, затем занимал должность главного врача Закавказской железной дороги. Один из крупнейших мировых специалистов своего времени в области эпидемиологии малярии. См.: Абуладзе С.С. О заслуге Н.А. Сахарова в области паразитологии и эпидемиологии малярии на фоне достижений отечественных ученых XIX века: Диссертация. Тбилиси. 1953.
21. Следует предположить, что на формирование личности Ольги как художника мог оказать существенное влияние ее дядя - Александр Алексеевич Сахаров (1857-1920), живописец, ученик И.К. Айвазовского, участник Русско-турецкой войны (1878-1879), Ахалтекинской экспедиции генерала М.Д. Скобелева в Средней Азии (1880), удостоенный наград за боевые действия на Кавказе. Учился в Императорской Академии художеств в Петербурге. Автор картины «Крушение царского поезда», написанной сразу же по следам крушения поезда Александра III у станции Борки в октябре 1888 года (о которой его супруга Елизавета Константиновна Сахарова (урожденная Маркова, 1857 - после 1940), актриса театра Корша, в январе 1889 года упоминает в письме к А.П. Чехову), а также полотна «Оборона Благовещенска 1900 года» (Амурский областной краеведческий музей имени Г.С. Новикова-Даурского, Благовещенск). Много работал в Приамурье, на юге России, на Кавказе, в Крыму. Расстрелян красными в Феодосии в 1920 году.
22. Тетя О.Н. Сахаровой, Клавдия Алексеевна Северина (1850 - после 1918), урожденная Сахарова, кроме того, входила в попечительский совет Батумской Мариинской женской гимназии. В этот период в Батуми были открыты приюты для детей-сирот и для неизлечимо больных, устраивались благотворительные спектакли и бесплатные обеды для нуждающихся. Ее муж, Казимир Александрович Северин (1835-1901), был военным врачом и членом Батумской городской Думы. После его смерти в 1901 году его большая медицинская библиотека была передана в дар Кавказскому медицинскому обществу.
23. С.Н. Гросицкий известен своими зарисовками появления на небе кометы Галлея в Армавире в 1910 году. (См.: Беляев Н.А., Чурюмов К.И. Комета Галлея и ее наблюдение. М., 1985). С.Н. Гро- сицкий известен также как один из первых радиолюбителей России.
24. Авторы благодарят Владимира Ростиславовича Гофмана за любезно предоставленные сведения о семье, в частности, о его дяде Всеволоде Людвиговиче Гофмане.
25. В свидетельстве о браке с Отто Ллойдом, заключенном в Британском генеральном консульстве в Барселоне 21 декабря 1917 года, невеста именуется «Olga Nikolaievna Hoffman, formerly Sacharoff».
26. Der Blaue Reiter. Kunstmuseum Bern; Katalog der Ausstellung, 21 Nov. 1986 - 15. Febr. 1987. Bern. 1986. S. 108-112.
27. Прозвище художника Анри Руссо.
28. Uhde W. Henri Rousseau. Paris, 1911.
29. Der Blaue Reiter. Указ. соч. S. 138-139.
30. Apollinaire. Les Independants. 20 avril. Chroniques dart. 1902-1918. Paris, 1960. P. 206.
31. Vauxcelles L. Le Salon d'Automne, «Gil Blas», 30 septembre 1912.
32. Tricot L. Les gens de Paris. «La Belique artistique et litteraire», Bruxelles, n.87, 1 novembre 1912, p. 218.
33. De la Fuente V., op. cit.
34. Boschi Portell G. Olga Sacharoff & Otto Lloyd, Vic, 1993; De la Fuente V., op. cit.
35. Знаменитый авантюрист, поэт, боксер, анархист, издатель журнала «Maintenant!» (1912-1915), объехавший к тому же весь мир в самых приключенческих условиях, Артур Краван (Фабиан Авенариус Ллойд) (1887-1918) был одним из наиболее выдающихся предшественников дадаизма и сюрреализма, «чистым гением жизни», по выражению Андре Бретона, другом Пикабиа, Дюшана, ван Донгена. Литература о Краване, в фигуре и рисунке поведения которого смешиваются скандальность и чистота, абсолютная свобода и беззастенчивая наглость, чрезвычайно обширна. (См. например: Salmon A. Souvenirs sans fin. Paris, 1956; Borras M.L. Cravan. Une stratégie du scandale. Paris, 1992; Lacarelle B. Arthur Cravan, précipité. Paris, 2010; Dossier «Arthur Cravan est vivant!», dir. Lacarelle B. Paris, 2013.) Произведения Кравана собраны в изд.: CravanA. Oeuvres, рoèmes, articles, lettres. Paris, 1992.
36. Borras M.L. Cravan. Une stratégie du scandale. Paris, 1992.
37. Временный музей в Цитадели был затем превращен в Музей каталонского искусства, открытый в 1934 году в здании Национального Дворца на горе Монжуик, воздвигнутого Ж. Пуч-и-Кадафалком (1867-1956) к международной выставке в Барселоне в 1929 году.
38. Eugenio d'Ors. Du Baroque. Paris, 1935. P. 45.
39. На обороте этого полотна имеется надпись, сделанная рукой Отто Ллойда после кончины Сахаровой, она подтверждает авторство картины и ее датировку 1920 годом. Тем не менее датировки Ллойда, сделанные много десятилетий спустя после создания картин, в большинстве своем приблизительны.
40. Письмо О.Н. Сахаровой к О. Ллойду, Париж, 1923 год. // Частный архив.
41. Например, во многих письмах матери Ллойда, Нелли Сент Клер Ллойд, к сыну 1916 года или 1930-х годов, Париж. // Архив Галереи 1900-2000, Париж.
42. Дружба между обеими художницами продолжалась всю жизнь. Сохранилась обширная переписка между ними, а также множество фотографий; последние письма датированы 1962 годом. Особенно известна фотография 1928 года, изображающая празднично одетых Хану Орлову, Ольгу Сахарову и Хаима Сутина в особняке Орловой в Париже (собрание Ариан Тамир, внучки Ханы Орловой, Париж).
43. В семье Ариан Тамир в Париже хранятся портреты Ханы Орловой и ее невестки Андреа Юстман (Andree Justman), написанные Сахаровой, а также скульптура Ольги Сахаровой, выполненная Ханой Орловой.
44. Permanyer L. Luis Permanyer presents a: Olga Sacharoff a través del cuestionario “Marcel Proust” // Destino. No 1405. Barcelona, 1964. P. 30. «У девочек-подростков был альбом, и они просили у друзей автографы или рисунки. Антуанетта-Феликс Фор, дочь президента Французской Республики (Феликс Фор, 1841-1899), предпочитала задавать эти вопросы и просила друзей отвечать на них. И великий писатель Марсель Пруст, когда еще не был известен, тоже согласился на опрос. И это дало славу и имя Вопроснику. Имеется прецедент: дочери Карла Маркса попросили отца, когда они жили в Лондоне, ответить на подобный вопросник, который был немного короче. Около 1955 года во Франции самый важный литературный журнал возродил эту моду и взял интервью у самых известных писателей того времени. Я знал это, и у меня появилась идея сделать это в журнале "Дестино", что я и начал в 1962 году. Это было впервые сделано в Испании, и до сих пор опрос производится в американском журнале "Variety"».

    Авторы благодарят Луиса Перманье за любезно предоставленные подробности интервью с Ольгой Сахаровой.

С этой статьей также смотрят:

Светлана Володина
Вспоминая Евгению Александровну Ланг...